Андреев Леонид - Рассказ Змеи О Том, Как У Нее Появились Ядовитые Зубы
Андреев Леонид
РАССКАЗ ЗМЕИ О ТОМ, КАК У НЕЕ ПОЯВИЛИСЬ ЯДОВИТЫЕ ЗУБЫ
- Тише, тише, тише. Подвинься ближе. Смотри в глаза.
Я всегда была очаровательным существом, нежным, чувствительным и
благодарным. И мудрым. И благородным. И таким гибким в извивах стройного тела,
что тебе будет радостью взглянуть на тихую пляску мою; вот в кольца свернусь
я, тускло блесну чешуёю, сама обовью себя с нежностью и в нежно-холодных
объятиях умножу стальное тело. Одна во множестве! Одна во множестве!
Тише. Тише. Смотри в глаза.
Тебе не нравятся покачивания мои и мой прямой, открытый взгляд? Ах, тяжела
голова моя, и оттого покачиваюсь я тихо. Ах, тяжела голова моя, и оттого
смотрю я прямо, покачиваясь. Подвинься ближе. Дай мне тепла немного, погладь
перстами мой мудрый лоб: в его прекрасных очертаниях найдешь ты образ чаши, в
которую стекает мудрость, роса ночных цветов. Когда извивами черчу я воздух, в
нем остается след, узор тончайшей паутины, сплетенье сонных чар, очарование
бесшумного движения, неслышный свист скользящих линий. Молчу и качаюсь, смотрю
и качаюсь - что за странную тяжесть ношу я на шее?
Я люблю тебя.
Я всегда была очаровательным существом и любила нежно тех, кого любила.
Подвинься ближе. Ты видишь мои беленькие, острые, очаровательные зубки? -
целуя, я кусала. Не больно, нет: немного. От нежности, лаская, кусала я
немного, до первых светлых капелек, до крика, похожего на смех, когда щекочут.
Это очень приятно, не думай: иначе не возвращались бы ко мне за поцелуями,
кого я целовала. Это теперь я могу поцеловать только раз - как печально:
только раз. Один поцелуй на каждого... как мало для любящего сердца,
чувствительной души, стремящейся к великому слиянию. Но это только я,
печальная, целую раз и вновь должна искать любви - он другой любви уже не
знает, для него нерасторжим и вечен мой брачный, нежный, единый поцелуй. Я
говорю с тобой доверчиво; и когда кончу мой рассказ... я тебя поцелую.
Я люблю тебя.
Смотри в глаза. Не правда ли, какой великолепный, какой державный взор? И
твердый. И прямой. И пристальный, как сталь, приставленная к сердцу... смотрю
и качаюсь, смотрю и чарую, в зеленых глазах собираю твой страх, твою любовную,
усталую, покорную тоску. Подвинься ближе. Это теперь я царица, и ты не смеешь
не видеть моей красоты, а было странное время... Ах, какое странное время! При
одном воспоминании я волнуюсь - ах, какое странное время! Меня не любили. Меня
не чтили. С жестокою свирепостью меня преследовали, топтали в грязь и
издевались - ах, какое странное время! Одна во множестве! Одна во множестве!
Я говорю тебе: подвинься ближе.
За что не любили меня? Ведь и тогда я была очаровательным существом,
беззлобным, нежным, танцующим чудесно. Но меня мучили. Меня жгли огнем.
Тяжелые и грубые звери топтали меня тупыми ступнями безумно тяжелых ног:
холодные клыки кровавых ртов разрывали мое нежное тело - и в бессильной скорби
я грызла песок, глотала пыль земли и умирала в отчаянии. Каждый день я умирала
растоптанная. Каждый день я умирала в отчаянии. Ах, какое подлое время! Глупый
лес все забыл и этого времени не помнит, но ты пожалей меня. Подвинься ближе.
Пожалей меня, оскорбленную. Печальную. Любящую. Танцующую прекрасно.
Я люблю тебя.
Как могла я защищаться? У меня были только мои беленькие, чудные, острые
зубки, - они пригодны лишь для поцелуев. Как могла я защищаться? - это теперь
я ношу на шее эту страшную тяжесть головы и взор мой повелителен и прям, а
тогда была легка голова моя и гл
